Открывается амбулатория для жителей ближайших деревень. Запись по тетрадке, народу битком, очередь двигается с опозданием на час. На порог заходит высокий коренастый пожилой мужчина с бородой, выясняется, за рецептом.
Регистратура: "На сегодня записи нет, приходите завтра".
Пожилой мужчина явно не доволен, смотрит на дверь терапевта и замечает: "Для вызова врача на дом наберите номер".
— А я сейчас и позвоню, пусть приезжает.
Главное действующее лицо достаёт мобильный с циферблатом, набирает.
Наблюдающая сцену медсестра заходит в кабинет терапевта, за дверью которого раздаётся звонок.
Выходит молодая девушка—терапевт, на вид ещё немного и в декрет.
— Здрасте.
— Здрасте.
— Я слышу, что вы звоните. То есть вы предлагаете мне, беременной, ехать к вам на вызов домой?
— Девушка, а мне инвалиду…
— Ну подождите, я вас сейчас вызову, девушка выйдет.
— Как я пойду, мне совести не будет, если я раньше бабушки пойду.
— Чего вы тогда жалуетесь?
— Так вы приезжайте, у меня и жена больная.
— Я не поеду.
— А почему вы не поедете?
— Потому что вы пришли на приём, вы здоровы, у вас острой патологии нет, почему я должна к вам ехать? Лекарства мы на дому не выписываем. Мы лекарства на дому не выписываем.
— А мне сказали, что выписываете.
— Мы выписываем только лекарства здесь, потому что у нас электронные рецепты. На дому лекарства не выписываются.
— Мне казалось что ещё не действует.
— Он уже действует, электронный рецепт мы выписываем. И на дому мы выписывать не будем.
— Вот и вызвал врача.
Терапевт возвращается к себе в кабинет.
Дверь закрывается.
— Да, странная медсестра.
Мужчина из очереди: садись, жди.
Бабушка неразборчиво, далее: у нас еслі захварэў, значыць паміраеш.
Главное действующее лицо: правильно, бабуля, но они не дождутся этого. Не дождутся.
Бабушка продолжает неразборчиво отвечать.
— Ничего бабуля, мы их всё равно переживём.
Выходит младшая медсестра: карточка где ваша?
— Моя карточка там.
Мужчина из очереди: "Вызвал врача". (смеётся)
Выходит девушка из кабинета и обращается к мужчине из очереди: "Ана хацела меня в отделение запёрці здесь".
Мужчина из очереди: "Так иди ложись".
Девушка: "Счас! На кого я детей оставлю".
Мужчина из очереди: "Ложись, полежишь, полечишься".
Девушка: "Ага, отдохнешь, да?"
Главное действующее лицо: "В этой больнице болячек только больше поймаешь".
Девушка: "Да, ціпа на курорце".
Мужчина из очереди уходя с девушкой: "Ну всё, держитесь!"
По очереди проходит смешок.
— Ага, держитесь. Денег нет, ну а вы держитесь. Смешно… ну а вы держись, да, да, да, да...
Из кабинета врача выходит медсестра, берёт льготную книжку из рук пожилого мужчины и заходит обратно.
Пожилой мужчина обращается к регистратуре: "Ну а если она беременна, так она по больным ездить не будет, да?"
Регистратура: "Ну чаго, ездзе".
— А это говорит потому что я пришёл?
— Да.
— Ааа, так я могу выйти.
— Ну так еслі вы прыехалі, то чакайце, другі раз то імейце в віду. Із дома пазваніце.
— И самое главное закольцованный круг, никто ни за что не отвечает. Никто ни за что. А когда вот в Минске дойду до здравоохранения, найдут крайнего. Обязательно найдут. Как в Гродно нашли, там нашли, посадили. А потом будут кричать: возьмите заявление назад. А я не возьму. Я не привык назад отступать. Кральчук тоже просил и этот просил: "Ззаберите". Мне… что получил. Работать надо. Раз ты стал на эту должность — работай, всё, не нравится работа — уходи. Мне больше всего бесит в поликлинике, придёшь, — нам зарплата маленькая. Говорю, девочки, ваша зарплата на площади возле Ленина. И ни черта не добиваетесь, мы то причём здесь? У нас там на Севере под Красногорском два месяца зарплату не вычисляли. Она нам собственно не нужна была, нам всё равно деньги некуда девать было. Весь посёлок встал, и золото не отправили в Москву. Как, в Москву золото не отправить? Прилетел… пол ЦК прилетело. Как это так, шесть тонн золота зависло. Ничего, деньги перечислите, научите там кого—то. — Мы армию пришлём. — Откуда вы армию пришлёте, дэбилы? Откуда вы пришлёте? Во—первых в горах аэродромов нет, во—вторых дороги заужены, летите. Через два дня привезли деньги в мешках, новые пятидесятки, с сентября готовились.А потом как началось, деньги пропадать начали, хорошо что две квартиры успел купить. Люди которые в домах всё держали, все деньги пропали, сколько лет на Севере проработали, а всё пропало. Последний год уже, когда уезжал, денег не было, чеки дали. Приехал в Беларусь, здесь сказали, что чеками не расплачиваются, езжай в Россию. Поехал в Калининград — два рюкзака трёшек накидали. Два рюкзака по три рубля!
Бабушка: "Це засталіся?"
— Жалко, столько людей нищими сделали. Здесь вклады попропадали, да? Но я год после этого ещё поработал, маленько вернул.
Нет, это не нормально, всё это не нормально. И здесь я деньги в банках не держу, только в трёхлитровых. Они мне: вот на карточку. А что мне ваша карточка, с неё элементарно деньги снимаются. Элементарно, заблокировали и всё. Мне давай, у всех на карточку, а я прихожу в банк и получаю деньги наличными, оставляю рубль—два. — А чо так мало? Я говорю, что б и этого вам не досталось. — Может будем как люди, по карточке? Говорю: я не человек, у меня людское всё убили уже. И всем нужно снимать все деньги, чтобы государство ими не пользовалось, люди ж не понимают, что это карточки, что государство пользуется этими деньгами, что на этом власть только и держится. А забери все деньги — всё, у государства своих денег нет, только наши. Все деньги забрали и всё, пускай он едет в Россию. Я всё сразу снимаю, ни копейки. У меня ещё книжки северные лежат районного масштаба, напечатали, идёшь в магазин как бакир какой—то, расписываешься, чек отрываешь — на. Карикатура! Потом другой дурак придумал на паспорт советский, идёшь снимать деньги, больше двухсот рублей не давали снимать, и пишется в паспорт, что такого—то числа снял 200 рублей. Паспорт для этого предназначен, да? Мозгов нет у людей! А как люди в отпуск ехали? Ни денег, ничего. Как ехать в отпуск? Намучались мы два года, ой—ё—ё—ё—ёй, потом плюнули, поехали отсюда, что здесь делать? Только уехали и рудник закрыли. Сейчас говорят, открыли его. По новой. Золото то надо.
Мужской голос из очереди: а што Рассіі золата, вон па целевізары сказалі,што ў Сібіры там аддалі кітайцам... золата, штоб дабываць. (смеётся)
— А что дальний восток, там уже китайцев во всю.
Мужской голос из очереди: золата, штоб дабываць. (смеётся)
— Что там делать на тех островах, там одни камни, вечные шторма, вечные ветра. А дальний Восток хорошие земли, всё хорошее, уже нету — всё. Китайцам севочку открой — дыра вот такая вот! Они уже мост строят. Большевики сто лет не могли построить, а они уже мост строят через Амур. Всё, это уже ихнее.
Мужской голос из очереди: а што, кітайцы, вонь, за дзьве нядзелі небаскроб строят чыццаць чатыры этажа. Представляеце. (смеётся)
— Когда я ещё там работал, в Китае реку проводили, лес строили. Нужно было гору взорвать и перенести, место освободить. Наши подсчитали, сколько лет надо, сколько взрывчатки, и всё, а китайцы два города согнали, с корзинами вынесли за две недели, всю породу унесли.
Главное действующее лицо получает карточку с выписанным рецептом. И уходя.
— До Свидания, значит будем звать беременных домой.
Ой, бабушка, терпите, что ж делать
Бабушка, неразборчиво: "Цярплю, цяплю".
— Да вы и так лет девяноста терпите, да?
Бабушка, неразборчиво: "Цяну, яшчэ не дацянула трохі".
— Ещё не дотянули? Не поддавайтесь, пусть они умирают, мы будем жить.
Бабушка, неразборчиво: "Я не паддаюся".
— Сталина пережили? Мы только Ленина не пережили, а остальных всех пережили, не переживайте. (и уходит)